Т.Н. Щекина
кандидат филологических наук, доцент
Общая характеристика комедии Е. П. Ростопчиной «Ни тот, ни другой»
В центре комедии в одном действии "Ни тот, ни другой" (1853) находится изображение уклада жизни провинциального дворянства. Автор использует сюжетную ситуацию выбора жениха, которая позволяет емко представить сложившиеся жизненные устои провинции и дать исчерпывающие характеристики персонажей. В пьесе четыре главных действующих лица: сирота Наташа, являющаяся богатой наследницей, ее опекун Рябчинский и соседи, братья Гайдуковы – Пьер и Поль. Остальные персонажи – слуга, госпожа Бороздина, господин Домбровский, господин Самарин и господин Шумский – не имеют самостоятельного сюжетного значения. Они необходимы как объект общения главных героев. Действие комедии происходит в деревне Рябчинского. Первое явление представляет собой экспозицию – монолог главной героини пьесы Наташи, которая в этот день, когда ей исполнилось девятнадцать лет, выходит из-под опеки. Завязка комедии осуществляется во втором явлении, показывающем беседу Наташи с Рябчинским, из которой зритель узнает, что в день своего девятнадцатилетия девушка может выбрать себе жениха. Сюжет пьесы построен на том, что в день рождения героине предстояло выбирать между шестью желавшими к ней свататься молодыми людьми. Но, ни к кому из них не испытывая сильных чувств, она поручила Рябчинскому трем из них отказать сразу же, а оставшихся трех решила принять сама, чтобы лично отвергнуть их предложения.
Пьеса "Ни тот, ни другой" близка позднему водевилю, теряющему связь с музыкой и тяготеющему к бытовой комедии, который основан на внешнем комизме – путаницах и недоразумениях и большей частью не выходит за пределы варьирования семейственных и родственных отношений. Но в творчестве Ростопчиной этот жанр не получил достаточного развития. Это, вероятно, связано с тем, что к 40-50-м годам ХIХ века русский водевиль переживает кризис. Долгое время бывший едва ли не единственным жанром, отражавшим, хотя и не в полной мере, современный уклад жизни русского общества, водевиль постепенно вытесняется комедией и драмой, переставая быть откликающимся на злобу дня жанром. "Ни тот, ни другой" представляет собой водевиль в сугубо реалистическом духе, что, прежде всего, проявляется, в значительном внимании, которое автор уделяет быту. Комизм пьесы зиждется на очень жизненных, реалистических характеристиках поведения персонажей, которое не соответствует модели, предлагаемой в данных ситуациях романтизмом. Особого мастерства Ростопчина достигает в сфере языковой характеристики действующих лиц. Речь их индивидуализирована, приземлена. Она отражает личностные качества и культурный уровень говорящих.
К.М. Щербак
Драматургія Зиновія Сагалова в постановках режисерів Леоніда Хаїта та Олександра Бєляцького
Творча співпраця відомого харківського драматурга Зиновія Сагалова з головними режисерами Харківського ТЮГу Леонідом Хаїтом та Олександром Бєляцьким відповідно осягає два періоди діяльності театру – 1963-68 та 1977-83 роки. Співробітництво Сагалова та Хаїта припало на так звану епоху «шістдесятників». Першими ластівками цієї співпраці стали спектаклі «Вони та ми» Наталі Долініної та «Двадцять років потому» Михайла Шатрова, до яких Сагалов написав вірші. Останньою роботою Леоніда Хаїта у Харківському ТЮГу стала вистава «Останні листи» за п'єсою Сагалова, що написана на основі документальних фактів – збірки листів з фронтів Другої світової та Громадянської війни. Після того, як виставу зняли з репертуару, Сагалов услід за Хаїтом пішов із театру, та упродовж наступних п'яти років взагалі не займався літературною творчістю. З творчої кризи Сагалова вивів Олександр Бєляцький, який звернувся до драматурга з проханням написати вірші до п'єси «Листи до друга» Альберта Ліханова. Саме з цієї вистави і почалася багатолітня творча співпраця Бєляцького та Сагалова. В період роботи над спектаклем «Листи до друга» у режисера виникла думка про створення сценічної трилогії публіцистичного характеру, продовженням якої стала вистава «Початок фанфарного маршу». Ця п'єса Бєляцького та Сагалова була створена за мотивами «Педагогічної поеми» та «Прапорів на баштах» Антона Макаренко.
Спектакль «Бій іде в пітьмі, щоб закінчитися світлом», про воєного кореспондента Сергія Борзенка, завершував трилогію. Як в усіх виставах на сцені ТЮГу, які створювалися за участі Сагалова, в образному ряді спектаклю великого значення набуває пісня. Пісенно-музичний супровід коментував, доповнював те, що не було виражене словом, підкреслюючи пафос подій, які відбувалися на сцені. Творча співпраця Сагалова та Бєляцького продовжувалась і після того, як останній очолив Харківський академічний драматичний театр ім. Т. Г. Шевченка. На сцені цього театру вони поставили спектаклі «Хрещений батько» за романом Маріо Пьюзо, «Шлях» – за мотивами поезій Тараса Шевченка та «705 днів до Нюрнберзького процесу». Останню виставу по праву можна вважати вершиною співтворчості драматурга Зиновія Сагалова та режисера Олександра Бєляцького.
В.В. Щербина
Поэтическое творчество Ю. Балтрушайтиса в восприятии А. Белого
Впервые Андрей Белый встретил Юргиса Балтрушайтиса в декабре 1901 года, на докладе Д. Мережковского в Психологическом обществе. Знакомство поэтов продолжилось осенью 1902 года на «средах» у В. Брюсова. Годом позже Ю. Балтрушайтис посещал и литературные собрания в доме А. Белого. В отличие от длительных дружеских контактов, которые связывали Ю. Балтрушайтиса с В. Брюсовым и К. Бальмонтом, глубоких личных отношений между Балтрушайтисом и Белым никогда не было. В своей книге «Начало века» А. Белый пишет о своем впечатлении от первых встреч с Ю. Балтрушайтисом: «Юргис Казимирович Балтрушайтис, «спец» северных литератур и естественник, при всей угрюмости выглядел умницей». Как и большинство современников Ю. Балтрушайтиса, принадлежащих к символистскому кругу, А. Белый отмечает сдержанность и немногословность поэта, но воспринимает эти качества как его бесспорные достоинства. А. Белый ценил Ю. Балтрушайтиса не только за его человеческие качества. Он тепло и уважительно отзывался о его поэзии: « Все – сказано; сказ его – лирика стихов. О цветах и о небе; поэт полей, – он и под потолком чувствовал себя, как под открытым небом». В своих мемуарных воспоминаниях А. Белый отмечает, что даже во время сухих, историко-литературных разговоров Ю. Балтрушайтис сидел с таким видом, «точно грелся на солнце, и точно под ногами его – золотая нива: не пол».
В конце 1908 года В. Брюсов фактически отошел от редактирования журнала «Весы». В своих воспоминаниях А. Белый пишет о серьезных размежеваниях среди ближайших сотрудников журнала, которые образовали две партии, объединившись вокруг В. Брюсова и А. Белого. В этот нелегкий для издания период Ю. Балтрушайтис, представитель старшего «скорпионовского» поколения, поддержал А. Белого, представлявшего поколение последующее. В декабре 1919 года в Московском Художественном театре состоялось торжественное заседание, посвященное двадцатилетию литературной деятельности Ю. Балтрушайтиса. А. Белый выступает на этом заседании с докладом, в котором анализирует особенности поэтического мира Ю. Балтрушайтиса, называя его «поэтом просветленья», для которого «свет мысленный – Божий свет», а «день – Божья мысль». А. Белый указывает, что в поэзии Ю. Балтрушайтиса образ дня несет особенный, всеобъемлющий смысл, а ночь является лишь одним из аспектов Дня, последней «Земной Ступенью» и переходом к неземному странствию. Отмечая молитвенный пафос, характерный лирике Ю. Балтрушайтиса, А. Белый проводит параллель между творчеством Ю. Балтрушайтиса, Баратынского и Тютчева. « Песни его – молитвы: стих – духовные стихи. Он – религиозный поэт». 20 октября 1921 года, получив въездную визу от Ю. Балтрушайтиса, который тогда уже был руководителем специальной миссии суверенной Литвы в Советской России, А. Белый выехал из Москвы через Литву в Берлин. В течение нескольких недель ему не удавалось получить визу на въезд в Германию. Все это время он провел в Каунасе, где встречался с деятелями литовской культуры. На одной из встреч с литовскими литераторами А. Белый сказал: «…Литва – счастливый край, ибо в нем родились такие люди, как Юргис Балтрушайтис и Кипрас Петраускас ».
Н.Л. Юган
кандидат филологических наук, доцент
«Народные» рассказы В. И. Даля в критике 1861 – 1862 гг.
В 1861 – 1862 гг. критическому анализу со стороны представителей так называемых революционных демократов были подвергнуты основные сборники произведений В. И. Даля, вышедшие в данный период. Н. Г. Чернышевский опубликовал рецензию на «Картины из русского быта Владимира Даля» (1861), Н. Сведенцов – на «Сочинения В. Даля. 1861 г.», А. С-ин написал статью «Несколько слов о народной литературе («Два сорока бывальщинок». 1862)». Критики стремились не только и не столько проанализировать отдельные художественные произведения прозаика, а дать оценку методу, стилю, мировоззрению автора, указать его место в истории русской литературы. Н. Г. Чернышевский, Н. Сведенцов и А. С-ин заявляют о необходимости объективно рассмотреть идейно-художественные особенности произведений В. И. Даля, показать их достоинства и недостатки, указать на сильные и слабые стороны таланта писателя. Однако не во всех статьях подобная заявка реализована.
Так, Чернышевский не находит ничего, что можно было бы сказать в похвалу «Картин из русского быта» Даля. Он берет из сборника на выбор 7 рассказов, кратко их пересказывает, опуская описания особенностей национального быта, живописные детали, простонародные слова и выражения, которыми богата и ценна проза Даля, и, таким образом, высмеивает простоту и безыскусность авторских рассказов. Н. Сведенцов считает, что в далевском творчестве встречаются «сцены, в которых верно подмечены коренные черты русской народности, и поэтические краски взяты прямо с натуры». Однако основной корпус рассказов писателя он считает «пустым», а прозу в целом «искусственной». В анонимной рецензии, подписанной А. С-ин, детально разобраны «Два сорока бывальщинок» Даля. Критик приходит к выводу, что из сборника «действительно с пользою могли бы быть прочитаны крестьянами около 25, но при этом все-таки некоторые из них следовало бы подвергнуть значительной переделке». Практически все далевские рассказы А. С-ин рассматривает с точки зрения полезности или бесполезности для русского народа. При этом часто в пересказе критика без учета жанрово-стилевой специфики произведение утрачивает свой смысл.
Определенная предвзятость и тенденциозность в оценке далевского творчества революционными демократами в рецензиях 1861 – 1862 гг. связана с полемикой о народной грамотности, в которой В. И. Даль занимал самостоятельную, во многом отличную от критиков позицию. Авторы в своих отзывах не только упоминают о недавней полемике и осуждают писателя, но и рассматривают художественное творчество сквозь призму общественно-политических событий современности.
