М.Ф. Чемоданова
Поздняя проза Д.Мережковского в оценке Г.Струве
В книге выдающегося историка литературы русского зарубежья Г.Струве «Русская литература в изгнании» Мережковскому отведено значительное место. К его деятельности в эмиграции и его творчеству автор обращается дважды, однако для нас важнее характеристика, данная его поздней прозе во второй части «Зарубежная литература самоопределяется (1925 – 1939)». Она ценна не только фактической стороной,– Г.Струве приводит массу важных историко-литературных сведений, дат, характеристик, – а и эстетическими оценками произведений писателя. Так, Г. Струве предпринимает попытку все произведения Мережковского 1920-х – 1940-х гг. охарактеризовать как художественно-философскую прозу. Он полагает, что «все написанное и напечатанное» Мережковским после 1926 г. «относится к тому роду писаний, на который трудно наклеить какой-нибудь ярлык». Важным является замечание Струве о том, что писатель остается верным одной и той же теме, благодаря чему центральной можно считать его книгу «Иисус Неизвестный». Перечисляя наиболее важные книги Мережковского периода эмиграции, характеризуя их основные особенности, Струве обращает внимание на место эссе о Наполеоне в этом ряду. Он полагает, что его, «на первый взгляд, как будто трудно связать с центральной думой Мережковского. Но для Мережковского Наполеон, его давняя любовь (здесь еще один его спор с Толстым), – «человек из Атлантиды», человек о двух душах, дневной и ночной, причем в этой второй, «ночной гемисфере небес» «должно было взойти для него над Св. Еленою невиданное в дневной гемисфере Созвездие Креста».
Завершая характеристику творчества писателя, автор монографии подчеркивает, что при всей его противоречивости, непонятности для современников, «нельзя отрицать серьезности и значительности написанного им в последние годы жизни. Последнее слово о Мережковском еще не сказано».
Л.В. Черниенко
кандидат филологических наук, доцент
Отражение «эпохи биархата» в русской драматургии начала ХХI века
Большинство исследователей литературного процесса рубежа ХХ – ХХI столетий приходят к мысли, что именно драматургия наиболее четко, многоаспектно, аналитично отражает нашу эпоху, которой современники дают различные характеристики – от нейтральной «переходная» до уничижительной «шизофреническая». Одно из определений этого исторического периода – «эпоха биархата» (еще в конце 80-х годов ХХ века его активно вводил в научный обиход Ю. Рюриков). Драматурги уделяют «проблеме биархатности» достаточно много внимания, пытаясь через «мелкотемье» (так именуют все, что не касается глобальных общественных проблем, некоторые критики) показать, как изменения в бинарме «мужчина – женщина» меняют облик эпохи, сама модель жизни: патриархатная система существования человечества разрушается на наших глазах, возвращение к матриархату – путь долгий и трудный, хотя, наверное, необратимый. Авторы пьес – и маститые (С. Лобозеров, А. Галин, О. Кучкина, В. Азерников, Н. Птушкина, Л. Разумовская, Л. Зорин и др.), и молодые (В. Никифорова, О. Михайлов, И. Вырыпаев, А. Щербак, Д. Гурьянов, К. Степанычева) в первую очередь обращают внимание на «перемену ролей», семейных, социальных, эмоциональных и т.д., во взаимоотношениях мужчины и женщины. Сами названия некоторых пьес являются ключом к сути этой перемены, например, «Беспроданник» Л. Разумовской (2001 г.) или «Мой божество, моя кумир» Л. Евгеньевой (2003 г.). Яша из драмы О. Кучкиной «Суси, или Триумф» (2004 г.) с удивлением и опаской (!) говорит главной героине Ксении: «Все-таки ты странно устроена. Больше как мужчина, чем женщина». В финале комедии В. Азерникова «Школа соблазна» бывший известный журналист Артем (50 лет), «толкая перед собой коляску с внуком», жалуется приятелю после телефонного разговора с женой: «Будет умирать с голоду рядом с полным холодильником и ждать, когда я приеду и подам».Иронический «перевертыш» отражает реальное явление современной жизни, которое сейчас активно изучают социологи, философы, психологи. Достаточно жестко проблемы, связанные с «переменой ролей», ставятся при проекции вечных тем на современный жизненный материал. Любовные и семейные отношения драматургических персонажей, естественно, наиболее явно разграничивают «то, что было всегда», и те, «коррективы» (деформации?), что внесло время. При этом основой сюжета чаще всего становится парадокс, определяющий структуру диалогов и монологов. Так, весьма показательна беседа центральных персонажей Зои и Кирилла в пьесе В. Красногорова «Нескромные желания или Зойкина контора» (2008 г.). Кирилл жаждет жениться на Зое. И Зоя тоже жаждет… расширить свой бизнес. Мужчина твердит женщине о том, как она нужна ему, женщина заявляет ; «… ты нужен именно моей фирме». Лейтмотивом диалога является фраза Кирилла «А наш брак?» (она повторяется после каждой реплики Зои). В конечном итоге он получает предложение от любимой – стать заместителем генерального директора холдинга.
Для максимального воплощения биархатных идей авторы нередко практикуют синтез виртуальной реальности и детализации живых (психологически мотивированных) чувств и поступков как это происходит в «Условных единицах» В. Никифоровой (2008 г.), где действуют: «Мужчина – около 35 лет, выглядит моложе, стильно одет, ухожен, интеллигентен. Женщина – около 35 лет, выглядит моложе, стильно одета, ухожена, интеллигентна».
«Эпоха биархата» характеризуется современными драматургами как в аспекте комическом (иногда трагикомическом), так и социально-аналитическом. Общее при этом – ощущение тревоги и растерянности.
Ю.В. Чимирис
Личность и творчество Ф.М. Достоевского в оценках А.С. Суворина (по материалам «Дневника»)
Взаимоотношения Суворина и Достоевского охарактеризовать весьма непросто. Их, безусловно, нельзя назвать дружбой, но они не были и сугубо деловыми. Для Суворина мнение Достоевского было достаточно авторитетным, он неоднократно искал его поддержки, и в то же время, сам старался оказать ему помощь и содействие. Автор «Дневника» внимательно следил за творчеством Достоевского, нередко писал отклики на его произведения. Но, как и в большинстве случаев, Суворин часто менял свое мнение, поэтому встречаются в «Новом времени» и «Дневнике» как положительные, глубокие отзывы о произведениях Достоевского, так и неоднозначные, двойственные суждения о его творчестве. Однако Суворин всегда оставался высокого мнения о личности Достоевского, его гражданской позиции. Пожалуй, общественно-политические взгляды писателя даже чаще вызывали интерес у Суворина, чем его творчество. Все старания Суворина занять особенное место в жизни Достоевского были напрасны. Писатель никогда не причислял редактора «Нового времени» к числу тех людей, кто был ему по-настоящему близок. К суворинской газете Достоевский относился с определенной долей скептицизма, однако проявлял глубокий интерес к критическим статьям Буренина и его творчеству. И, несмотря на то, что имя Достоевского достаточно часто появлялось на страницах «Нового времени», сам Суворин не так часто писал о нем. Сопоставление публично высказываемых позиций и взглядов Суворина о творчестве Достоевского и записей, сделанных в «Дневнике», говорит о том, что автор дневниковых записей далеко не всегда был откровенен в прессе, иногда подхватывал мнение большинства, и лишь по прошествии долгих лет приходил к своим собственным суждениям по поводу творчества Достоевского. «Дневник» также дает возможность утверждать, что Суворин пытался создать для себя и окружающих иллюзию того, что имеет довольно тесные взаимоотношения с писателем и его семьей.
О.В. Чубукина
Влияние политики на творчество Екатерины II.
Период правления Екатерины II – целая эпоха в истории Российского государства. Ее влиянию подверглись все стороны русской жизни. Не обошла она стороной и развитие русской литературы. С ее одобрения и по ее заказу создавались замечательные произведения видными российскими литераторами. Естественно литературный вкус и предпочтения великой императрицы отобразился во многих литературных произведениях написанных в то время. Однако Екатерина II не только следила за развитием российской литературы того времени, но и оставила после себя довольно большое литературное наследие. Сама императрица была невысокого мнения о художественных достоинствах своих произведений, и, как грамотный критик, она не могла ошибаться в этом. По этой причине для ее творчества было характерно обращение к драматическим жанрам, литературные недостатки которых отчасти скрывало сценическое исполнение. Творчество императрицы привязаны к времени создания, поскольку творились всегда только на «злобу дня». Творческое наследие Екатерины ІІ многообразно по характеру и по жанрам, но идейная направленность при этом, довольно односторонняя. Во всех произведениях императрицы проявляется четко выраженная политическая тенденция. Творчество ее полностью публицистично и являлось частью ее политической деятельности. Как умный и образованный человек Екатерина понимала общественную силу литературы и старалась использовать ее в государственных целях. Литературные произведения Екатерины, составляют лишь меньшую часть из всего написанного ею. Но в этой части общий характер ее просветительных и гуманных идей выражался с большей широтой. Произведения эти прямо указывают на фактические противоречия идеалам, существовавших в русском обществе в то время, носили характер неприкрытой сатиры и должны были содействовать общественному сознанию, делать более понятными важность и целесообразность новых законодательных мер и стремлений императрицы.
Подтверждением вышесказанному может послужить следующий факт. Екатерина II связывала усилившуюся деятельность масонов в России с распространением революционного настроения у русского народа. Чтобы бороться с данным явлением, императрица с одной стороны в государственной политике старается прекратить всяческие проявления масонства в России, с другой стороны выпускает такие произведения как «Обманщик», «Обольщенный» и «Шаман сибирский», в которых, показывая масонов обычными шарлатанами, высмеивает все проявления масонства. При чем высмеивает не только самих масонов, но и тех, кто поддерживает с масонами отношения. Тем самым Екатерина склоняла общественное мнение на свою сторону.
