И.В. Быкова 

К вопросу о жанре «Записок кавалерист-девицы» Н.А.Дуровой 

На сегодняшний день существуют два взгляда на жанровую природу «Записок кавалерист-девицы» Н.А.Дуровой. Сторонники первого, среди которых был и А.С.Пушкин, рассматривают Записки как образец мемуарного творчества I трети XIX века, представляющего историко-документальную ценность. Приверженцы второго взгляда, среди которых И.Изергина и В.Афанасьев, считают Записки литературно-художественным произведением.

Причину такого расхождения во мнениях исследователь Т.Томилина видит том, что произведение, во-первых, интерпретируют как целостное жанровое образование, не рассматривая его структурную сложность; а во-вторых, не анализируют его с точки зрения романтического конструирования действительности. Наиболее правильным нам кажется мнение исследователя Т.Томилиной, считающей, что «Записки» - это многоуровневое жанровое образование, в котором переплелись характерные эпохе романтические традиции моделирования личности и окружающей действительности, а также способы реального отражения событий.

Разнообразие средств, характерных для романтизма, в полной мере обнаруживается в части Записок, описывающих жизнь Дуровой до побега в армию. В ней четко вырисовывается попытка автора романтизировать свое прошлое, исключив все, что не вписывается в нужную схему: возраст героини, свое замужество и ребенка, а также усилив эффект от сложившихся обстоятельств: подробное описание домашней обстановки и исключительно матери, в оправдание своего побега. Еще один важный для романтического моделирования прием – это трактовка армейской службы, как предназначения свыше, как судьбы, ради свершения которой героине и приходится выносить все тяготы жизни. Вторая часть произведения представляет собой походный дневник, на что указывает использование глаголов в настоящем времени, датирование записей и другие присущие дневниковым записям черты.

Многообразие элементов разной жанровой природы, присутствующих в «Записках», позволяет классифицировать их как произведение, занимающее промежуточное положение между мемуарами и собственно художественной прозой.

 

М.П. Васильева

Поликсена Соловьева в мемуарной прозе З.Н.Гиппиус 

Мемуарный очерк о Поликсене Соловьевой был написан в середине 20-х гг. ХХ века. Опубликован он был секретарем Мережковских В.А.Злобиным после смерти писательницы в Парижском журнале «Возрождение» в 1959 году. Композиционно очерк состоит из трех неравных частей. З.Гиппиус находилась с П. Соловьевой в дружеских отношениях с середины 90-х гг. вплоть до смерти Поликсены: в первые годы эмиграции Мережковских между ними еще продолжалась переписка. Образ Поликсены Соловьевой дан в связи со всей семьей Соловьевых. Выделив Владимира, все остальные члены семьи Соловьевых были «талантливы». «Талантливость» Поликсены Соловьевой проявилась в создании картин и портретов, написании стихов. Пробовала она себя также и в прозе, беллетристике. Вместе с Н.И. Манасейной Поликсена Соловьева издавала в Петербурге журнал для детей «Тропинка». Следует упомянуть, что Поликсена некоторое время занималась своим редким голосом, чудесным контральто.

По мнению З.Гиппиус, в рисунках и портретах Поликсены не хватает какой-то техники, «но такой важной, что она уже не техника». Со стихами П. Соловьевой дело обстояло иначе. Писала она всегда от мужского имени под псевдонимом «Allegro». Поликсена обладала тонким литературным вкусом и способностью к легкому стихосложению. В «серьезные» стихи она очень много вкладывала своего, себя со своей «талантливостью», но как и в картинах, чего-то в них недоставало». Стихотворения Поликсены Соловьевой были написаны во времена «обновления поэзии», однако с этой «обновленной» поэзией, по мнению автора воспоминаний, не имели никакой связи. По словам З.Гиппиус, Поликсена Соловьева была «как-то <…> непотрясаемо, точно насквозь» религиозна.

 

Т.В. Ведерникова 

Пушкин – пародист: открытие Страхова 

 В становлении пушкинского критического реализма боль­шое место занимает «История села Горюхина», в которой Пушкин проявил себя подлинным мастером социально-политической сатиры и внес немалый вклад в общественную борьбу 30-х годов XIX века. Это произведение привлекало к себе значительное внимание исследователей, но вопрос о нем как о пародии остается открытым до сих пор. Едва ли не первым, кто заговорил о Пушкине-пародисте и выдвинул это как самостоятельную проблему, был Н.Н. Страхов. Он соотнес «Историю села Горюхина» с «Историей государства Российского» Карамзина, проведя ряд параллелей из текста, подтверждающих пародийно-полемическую направленность произведения Пушкина. Критиком отмечено, что вступление соответствует предисловию произведения Карамзина. От стихов и повестей Белкин, подобно Карамзину, обратился к истории. Взгляд на значение истории у вышеуказанных авторов совершенно одинаков: «Быть судьей, наблюдателем и пророком веков и народов казалось мне высшею степенью доступной для писателя». Разницу между этими произведениями Страхов усматривает в том, что Пушкин достоверно и объективно изобразил действительность, в отличие от Карамзина, который «употребил для этой истории чужие мерки, облек ее в ложные краски». Своеобразие пушкинской сатиры, по мнению Страхова, заключается в том, что, достигая широкого обобщения, она основана на изображении повседневного быта, людей и нравов. При этом вся действительность показана глазами наивного Белкина, не способного к иронии, и чем отрицательнее характер этих явлений, тем поразительнее контраст. Пародийный план всего произведения, по заявлению критика, позволяет глубже по­нять идейный замысел Пушкина. Он все время заставляет чи­тателя видеть в Горюхине не только «село», но и «страну», государство, в связи с чем, Горюхино начинает восприниматься как обобщенный образ не только крепостной деревни, но и всей крепостнической России. Взаимоотношения крестьян и их господ в Горюхино — отражение отношений не только между помещиками и крепостными, но одновременно и изображение взаимоотношений между народом и правителем. Ведущей тенденцией развития русской национальной литературы нового времени Страхов признает движение к реализму. И именно с магистральной пушкинской линией в русском реализме критик связывает все основные достижения русской литературы.

 

Н.С. Велентий 

Л.Н. Толстой в восприятии Ф.М. Достоевского 

Несмотря на тот факт, что Достоевский и Толстой не были знакомы лично, они активно следили за литературной деятельностью друг друга. Так, в записных тетрадях, черновых вариантах произведений и в самих произведениях Достоевского встречаются упоминания и критические заметки о следующих произведениях Толстого: «Детство», «Отрочество», «Юность», «Война и мир», «Анна Каренина», «Севастопольские рассказы», а также педагогическая статья «О народном образовании». Трилогия «Детство», «Отрочество», «Юность» не просто получила высокую оценку Достоевского, но и во многом стала некой энциклопедией образования и воспитания подрастающего поколения в его восприятии. Наряду с педагогическими работами Толстого, к примеру, такими как статья «О народном образовании», Достоевский использовал автобиографическую трилогию в процессе работы над романом «Подросток».

Роман «Война и мир» был признан Достоевским замечательным произведением, которое было не только великолепно в художественном отношении, но и передавало натуралистичность жизни целой исторической эпохи. Что же касается романа «Анна Каренина», то он, пожалуй, наиболее впечатлил Достоевского, так как романист посвятил ему целую главу своего Дневника писателя и многочисленные отрывочные отзывы в письмах. Отношение Достоевского к этому произведению прошло своего рода эволюцию от равнодушия и непонимания до восхищения. Особенно глубоко Достоевский раскрыл образ одного из главных действующих лиц романа Константина Левина.