А.В. Тарарак

кандидат филологических наук, доцент

Наполеоновская тема в русской критике рубежа XIX – XX вв.

Актуализация интереса к образу Наполеона связана с празднованием юбилея Отечественной войны 1812 г. Русская печать наполнилась воспоминаниями участников сражений, в свет выходили повести, пьесы, анекдоты, посвященные Наполеону. Можно говорить о том, что к рубежу веков он воспринимался уже как культурный герой, не случайно такими популярными были различные сочинения о его личной жизни.

В русской критике наполеоновская тема возникала, прежде всего, в связи с оценкой творчества Л. Толстого и Ф. Достоевского, получившего на рубеже веков своеобразное прочтение в работах русских символистов. Думается, оно было связано с интерпретацией наследия Ф. Ницше, когда произошло наложение Наполеоновского «комплекса» русской литературы на ницшеанство. К сожалению, в книге Э. Клюс, где дана развернутая характеристика функционирования наследия немецкого философа в русской культуре, на это внимание не обращается.

В докладе приводится несколько примеров, свидетельствующих о том, что в русской критике той поры образ Наполеона замещается образом «сверхчеловека» и вытесняется им. Выступая как активные популяризаторы философии Ф. Ницше, Д. Мережковский и М. Горький, по-видимому, совершенно различно понимали ее смысл, акцентируя те или иные ее аспекты. Для Д. Мережковского произведения немецкого мыслителя были очевидным подтверждением его собственного понимания логики движения культуры к своему концу, за которым должна наступить новая религиозная эра. «Тайновидец плоти» Л. Толстой и «тайновидец духа» Ф. Достоевский, полагал критик, обнаруживают два крайних выражения того высшего синтеза, к которому стремится, будто бы, русская культура. Совпадения отдельных аспектов их философии истории с мыслью Ф. Ницше описаны в книге «Л. Толстой и Достоевский», где образ Наполеона мифологизируется.

М. Горький уловил и выразил иную сторону наследия философа, которая Д. Мережковского отвращала. В его «босяцких» рассказах со всей очевидностью продемонстрировано бытие «без Бога» («Бог умер»), пафос вседозволенности, разрушения. Если проследить эту тенденцию, то в русской культуре начала ХХ в. можно обнаружить утверждение именно этого отношения к ницшеанской идее. Симптоматичным нам представляется дегероизация и ироническое снижение у В. Маяковского, а также почти полное отсутствие образа великого императора в художественной литературе той поры. Но миф о нем из русского сознания не исчезает, меняется только сфера его утверждения. Как ни странно, это – советская публицистика и исторические сочинения, в которых он приобретает новые, важные для утверждающейся советской идеологии черты. Но эта тема требует, конечно, специального освещения.