М.В. Орлова

кандидат филологических наук

А.И. Куприн в критической прозе З.Н. Гиппиус

Куприн, имевший всероссийскую славу, в критической прозе Гиппиус стоит особняком. Известно, что Гиппиус в своих статьях писала о многих известных художниках слова своего времени: о Чехове, Горьком, Л. Андрееве, Бунине,  Блоке, Андрее Белом и других. Возможно, ключом к пониманию её отношения к Куприну является взгляд Гиппиус о необходимости сочетания в личности писателя как художественного таланта, так и человеческого дара, подчеркиваемая равновеликость этих двух начал.

Впервые имя Куприна Гиппиус упомянула в статье «Слово о театре» («Новый путь». 1903. № 8). Под псевдонимом «Антон Крайний», выступавшая в журнале за идейность художественных произведений, Гиппиус причислила Куприна к «небездарным роскошным беллетристам». Позже в статье «Репа», рецензируя среди прочих произведений «Изумруд» и  «Суламифь» («Весы». 1908. № 2), Гиппиус называет повесть Куприна «аляповатой». В эмиграции «Суламифь» снова - «аляповатая вещь», «олеография», но при этом к Куприну  Гиппиус относится как к признанному и достойному художнику, обещая читателю ещё «поговорить» о нём (Полёт в Европу // Современные записки. Париж, 1924. № 18), но ничего не напишет ни в одной из последующих статей.

Как известно, Гиппиус и Куприна объединяло неприятие большевизма.  Гиппиус сохранила ненависть до последнего вздоха, а Куприн, начавший  в своих многочисленных антибольшевистских статьях обличать большевиков, вскоре совсем перестал вмешиваться в политику и время от времени публиковал  беллетристику  в «Последних новостях и в «Возрождении», по словам его дочери Ксении, для заработка. Отъезд писателя в СССР Гиппиус осудила как измену эмиграции, без скидок на болезнь Куприна.

Почти все рецензии Гиппиус с упоминанием имени писателя относятся к дореволюционному периоду. В «Русской мысли» Гиппиус назвала Куприна «нормальным русским писателем», правда, иногда грешившим отсутствием вкуса и меры («В литературе». 1911. № 11). Георгий Адамович в очерке о Куприне заметил, что существуют две культуры – культура ума и культура сердца. Если высота первой  у Куприна сомнительна, то «Сердце у него было требовательное, как будто перечувствовавшее многое из того, с чем не справился и чего не заметил ум» («Одиночество и свобода». Нью-Йорк,  1955). Возможно, это очень точно применимо по отношению к писателю, и вряд ли Гиппиус, одна из наставниц Адамовича, с её высокой «культурой  ума» не оценила «культуру сердца» Куприна.