Бондарь К.В.
кандидат филологических наук
К сатирическим истокам русской пикарески
(«Повесть о Фроле Скобееве»)
Вторая половина XVI века в русской книжности ознаменовалась «монументальным историзмом» в официальном повествовании; упорядочением житийного жанра в «Великих минеях четьих»; централизацией летописания в Лицевом своде; сращением хронографического и летописного жанров в «Русском хронографе»; наконец, бурным ростом публицистических жанров и полемики по общественным и идеологическим вопросам. Уже в этих последних памятниках видно усиление авторского начала и применение сатирико-иронических приемов (например, в эпистолярном наследии Ивана Грозного).
Новый век стал «веком русского пессимизма» (А.М. Панченко). Эпоха Смуты, поставившая под сомнение само существование государства, коренным образом изменила как русское общество, его уклад и культуру, так и самосознание русского человека, в частности, книжника. Так, об этом идет речь в недавней диссертации Д.И. Антонова «Самосознание древнерусского книжника в эпоху Смуты»; в книге Л.Е. Морозовой «Смута начала XVII в. глазами современников» и др. работах.
События первых двух десятилетий XVII века привели к обнищанию многих слоев населения, распространению бродяжничества и одновременно к пустым мечтам о легкой добыче, презрению к труду и равнодушию к собственной судьбе и судьбам других людей. Недовольство своей судьбой, положением, всем окружающим – это черта новой эпохи, не известная предшествующим периодам. Следствием политического и духовного кризиса стали перемены в системе литературных жанров и наборе художественных средств. Исследователи отмечают небывалую демократизацию литературы, появление новых сюжетов и коллизий, смещение внимания автора и читателя к частной жизни, точнее, к таким перипетиям частной жизни, которые раньше не могли быть предметом изображения. Происходит, по словам Д.С. Лихачева, оживление сюжетов эллинистического романа (в иных исторических обстоятельствах).
На сцене появляется вымышленный герой, простолюдин или обнищавший дворянин, прокладывающий себе путь к успеху ловкостью и хитростью – появляется герой-плут. Русская литература до той поры не знала такого персонажа, типа испанского пикаро, и не без осторожности давала ему место в привычном ряду действующих лиц. Для классического пикаро характерны пессимизм и насмешливое отношение к другим людям, которые помогают ему справиться с угрызениями совести, а также индивидуализм, сочетающийся с согласием с принятыми в обществе правилами игры. В русской литературе такой герой модифицируется, отчасти благодаря стихии народной сатиры и смеховой культуры. Литература отказывается от прямолинейной дидактики и обращается к обличению пороков, высмеиванию ханжеских, нелепых и устаревших взглядов и порядков, актуализации личностного начала. В некоторых произведениях демократической сатиры («Повесть о бражнике», «Повесть о Шемякином суде», «Повесть о Карпе Сутулове») можно заметить признаки авантюрного сюжета и повествования; появляется, по мнению ряда специалистов, и предтеча русского плутовского романа – «Повесть о Фроле Скобееве», относящаяся к ранней петровской эпохе, но описывающая события 1680-х гг. Похождения и проделки героя, требующие большой прозаической формы, сжаты на небольшом пространстве новеллы. События в ней происходят словно вне времени, вне исторического контекста, без прямого участия автора-повествователя, однако наполненность бытовыми подробностями служит раскрытию характера, а личные приключения героя выступают как художественное обобщение представлений о его судьбе. Важно отметить, что объектом насмешки выступает представитель старого поколения, сторонник прежних порядков – стольник Нардин-Нащокин, тогда как «выскочка» Фрол Скобеев пользуется скорее симпатиями рассказчика. Его тип поведения противостоит чванливому московскому местничеству, которое изображается сатирическими приемами, известными по другим памятникам XVII в. Таким образом, жанр пикарески появляется как способ художественного освоения новой действительности (неслучайно многократное повторение в тексте художественного определения «плут» по отношению к главному герою). Пикареска – молодой и динамичный жанр – обращена к новым социальным явлениям, высмеивает мнимые заслуги, отжившие привилегии знати, ханжество, косность, противопоставляя им личную храбрость, находчивость и неразборчивость в средствах. Именно такой герой был востребован временем.
В настоящем докладе обсуждаются жанровые признаки и черты поэтики повести, ее сатирическое начало в историко-литературном контексте, в том числе в контексте лубочной и рыцарской литературы эпохи.
Жанр пикарески, получив импульс для развития в обстановке петровского царствования, реализуется в некоторых анонимных повестях первой четверти XVIII в., затем выступает у писателей 1760-1770-х гг. (Ф. Эмин, М. Чулков) и достигает расцвета в первые десятилетия XIX в. (проза В.Т. Нарежного и Ф.В. Булгарина).
Современная история русского плутовского романа еще не написана (см. отдельные работы В.Ф. Переверзева, И. Сергиевского, Е.Е. Соллертинского, Н.Л. Степанова, И. Ямпольского). На наш взгляд, дальнейшее изучение древнерусских истоков жанра, наряду с европейскими, может представлять интересную исследовательскую задачу.
