Русская филология. Украинский вестник. 1998. №3-4. с.52-55. (Харьков)
Е. А. АНДРУЩЕНКО
Л. Я ЛИВШИЦ О ВРЕМЕНИ НАПИСАНИЯ И ВРЕМЕНИ ДЕЙСТВИЯ ДРАМАТИЧЕСКОЙ САТИРЫ М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА «ТЕНИ»
Драматическая сатира «Тени» – одно из самых загадочных произведений М. Е. Салтыкова-Щедрина. Интерес к нему возрос после постановки пьесы в 1953 г. в Новом (впоследствии им. Ленсовета) театре (Обсуждение 1953). Л. Я. Лившиц посвятил «Теням» несколько статей /Лившиц 1960/, а также диссертацию, представленную на соискание ученой степени кандидата филологических наук в 1956 г. /Лившиц 1956/.
Диссертация Л. Я. Лившица «Драматическая сатира М. Е. Салтыкова-Щедрина «Тени» явилась принципиально новым исследованием этого произведения. Однако эта работа осталась неопубликованной. Настоящее сообщение посвящено изложению некоторых соображений Л. Я. Лившица по наиболее спорным вопросам – времени написания и времени действия «Теней», – не потерявших своей новизны и актуальности по сей день. В настоящее время усилиями фонда Л. Я. Лившица диссертация подготовлена к печати и будет выпущена в ближайшее время.
***
Постижение творчества значительного художника невозможно без анализа того, какие существенные стороны исторической действительности отразил он в своих произведениях. Применяя это известное положение к изучению драматической сатиры М. Е. Салтыкова-Щедрина «Тени», Л. Я Лившиц учитывал еще одну важную особенность творчества сатирика: его произведения тесно связаны не только с его эпохой вообще, в целом. Почти каждое из них уловило и воплотило черты и более узкого отрезка истории, того периода, когда оно было создано. Щедрин, как мало кто из других писателей, был чуток к веяниям времени, зорко отмечал и рисовал новые, острые явления изменяющейся действительности.
Вот почему изучение «Теней» Л. Я. Лившиц начал с точного ответа на вопрос: какое время, какая историческая ситуация отражены в этом произведении?
Размышляя над понятием «шестидесятые годы», исследователь делит это время на три весьма различных по особенностям общественно-политической и литературной борьбы этапа (1855-1858 гг.; 1859-1861 гг.; 1861-1865 гг.). При щедринской конкретности, теснейшей связи с современностью, говорит он, применение масштаба целого десятилетия к одному его произведению оказывается слишком расплывчатым и неопределенным. И дело не в пресловутой «фельетонности», «однодневности» произведений писателя. Речь идет о его темпераменте общественного деятеля, сознательно ставившего литературу на службу политической борьбе.
Ряд произвольных толкований, субъективных оценок как раз и был следствием того, что о «Тенях» писалось «вообще». Предметом изучения так и не стали конкретные явления действительности, изображенные в пьесе. Поэтому вопрос о более точном хронологическом приурочении написания пьесы и времени действия в ней Л. Я. Лившиц и вывел за пределы текстологических и историко-биографических задач.
Спор о том, когда написана пьеса и какая эпоха в ней изображена, возник еще в 1914 г., при находке «Теней». Исследователи и в советское время не пришли к единой точке зрения на хронологию драматической сатиры. Почти во всех статьях и рецензиях о «Тенях» события пьесы отнесены к кануну крестьянской реформы. Исключение составляет лишь утверждение Л. М. Лотман, которая склонна приурочить время действия пьесы к общественно-политической ситуации 1862 года.
Сопоставляя различные мнения, размышляя над аргументацией предшественников, исследователь пришел к выводу, что за этой полемикой стояло, в сущности, то или иное понимание проблемы произведения.
За ответом на вопрос, какое же время изображено в «Тенях», Л. Я. Лившиц обратился к двум имеющимся автографам произведения – черновой рукописи четырех действий со вставками и исправлениями¹ |Черновой автограф| и беловому автографу 4 действия.
¹В дальнейшем ссылки на этот источник даются в тексте с указанием листа.
Палеографические данные (особенности почерка, сорт бумаги, чернила) не позволили Л. Я. Лившицу приурочить «Тени» точнее, чем к 60-м годам вообще. Текстологические – дали более обширный материал для наблюдений.
Так, например, сведения о «географии» щедринских произведений, имеющих свои закономерности и хронологию, позволили установить, что новое наименование – «Семиозерск» появляется в произведениях Щедрина в конце 1863 г. Семиозерск, например, бегло упоминается в хронике «Наша общественная жизнь» (март 1864 г.) наряду с Крутогорском и Глуповым.
Образ этого, уже пореформенного губернского города, куда прибыл властвовать помпадур новейшей формации Митенька Козелков, развернуто нарисован Щедриным в трех рассказах 1864 г. – «Здравствуй, милая, хорошая моя!», «На заре ты ее не буди!», «Она еще едва умеет лепетать» («Помпадуры и помпадурши»). В рассказах этого же цикла, но более позднего времени, Семиозерска нет. Он заменен или Саратовом («Старый кот на покое», 1868 г.) или Навозным («Помпадур борьбы», 1873 г.).
Эту замену Л. Я. Лившиц связывал с изображением типичной картины в 1862–1865 гг., т.е. перехода от дворянского «фрондерства» к знаменитому «разорю!».
Размышляя над причиной замены Пензы на Семиозерск, Л. Я. Лившиц восстанавливал события в жизни писателя. Как известно, Щедрин переехал в Пензу на службу и был там официальным лицом. Чтобы избежать узнавания реальных лиц в персонажах пьесы (как это было уже с «Клеветой», когда глуповцы узнавали себя), нужно было название Пензы заменить другим. И тогда под пером драматурга в рукописи совершенно естественно возник Семиозерск, город, уже хорошо известный его читателям.
Очевидно, чтобы не вызвать всякого рода нежелательных ассоциаций, писатель произвел в рукописи и замену ряда имен: вероятно, они могли совпадать с именами новых, пензенских знакомцев Щедрина. Так, Бобырев вплоть до 1 сц. 11 д. первоначально назывался Михаилом, Мишелем, а далее со 2 сц. II д. он уже зовется Николаем и в соответствующих местах предшествующего текста появляются поправки.
Пенза (исправленная на Семиозерск) фигурирует в черновом автографе также только в I д. Во II д. вообще не упоминается город, откуда приехали Бобыревы. А в III д. и вставках I д. [лл. 2; 3-об.| сразу написан Семиозерск.
В списке действующих лиц 1 д. Набойкин сначала назывался Семеном, а потом был переименован в Павла |л. 1|. Во 2 сц. II д. уже без всяких поправок значится «Павел» |л: 8| и т.д.
Многочисленные исправления и вставки в рукописях «Теней» исследователь объяснял соображениями идейного или художественного порядка, подчеркивая, что описанные им изменения имен совпадают по своему месту в тексте с заменой Пензы на Семиозерск. Они все приходятся на 1 д. и 1 сц. II д., их слишком много, чтобы это было простой случайностью. Их можно объяснить только переездом Салтыкова в Пензу.
Все эти особенности чернового автографа позволили Л. Я. Лившицу обосновать и уточнить предположения, что основная работа над «Тенями» относится к 1865 году, а также утверждать, что уже II действие (со 2 сцены) и, наверняка, III и IV действия писались Щедриным в Пензе. Там же происходила переработка I акта и 1 сцены II акта, которые, очевидно, были написаны в конце 1862 г. – начале 1863 г., до того, как Щедрин включился в текущую журнальную работу по редакции «Современника».
Время создания «Теней» Л. Я Лившиц автоматически не отождествлял с эпохой, изображенной в нем. Щедрин мог писать «Тени» в 1865 г., а рисовать, как полагали, события 1856–1857 гг., да и вообще любое другое время.
Вместе с тем, в диссертации о «Тенях» значительное место занимает поиск в тексте самой пьесы более точных указаний автора, определенных исторических приурочений.
На такие приурочения – балет «Дочь фараона» и газету «Северная почта» – указывали первые исследователи «Теней», считавшие упоминание балета и названия газеты «легкими анахронизмами», «противоречивыми деталями», явившимися результатом того, что пьеса не была завершена, не была «почищена» писателем.
Л. Я. Лившиц поначалу предполагает согласиться, что при первых набросках пьесы Щедрину могли понадобиться наименования спектакля и газеты. «И вот, чтобы не замедлять процесса работы, драматург в безотчетном порыве вдохновения вписывает первые пришедшие на ум названия. Потом он их, конечно, проверит, и, наверняка заменит. Однако «Тени» были оставлены писателем, не подготовлены к печати. Так и сохранились в рукописи два досадных анахронизма...»
«Возможный вариант? Да, – пишет исследователь. – Но он плохо вяжется с той огромной работой, которая проделана над рукописью. Еще менее – с особым, присущим Щедрину, отношением к историческим реалиям в своих произведениях, реалиями всегда точным, всегда подобранным с определенным идейным и художественным расчетом» [Лившиц 1956].
И Л. Я Лившиц предпринимает ряд разысканий, позволяющих показать, что «анахронизмов» или неточностей в «Тенях» нет, что исторические реалии, содержащиеся в ней, дают точное представление не только о годах, но и месяцах действия.
Так, исследователь устанавливает, что новый балет Сен-Жоржа и Петипа «Дочь фараона» был впервые поставлен 18 января 1862 г. В сезоне 1861 – 1862 гг. успеха он не имел из-за неудачной исполнительницы заглавной роли – Розитти. Когда в сезон 1862–1863 гг. место Розитти заняла Петипа, то Она «произвела... такой фурор, что балет выдержал 27 представлений кряду в течение зимы; театр всегда был полон. Успех был огромный» [Там же].
Из 65 балетов, шедших на русской сцене в 1855–1881 гг., «Дочь фараона» занимает второе место по количеству представлений и была примечательным явлением в светской жизни столицы.
Все события «Теней» разворачиваются в течение двух месяцев (между I п 11, II и III актами проходит по месяцу). Начало действия – день приезда семьи Бобыревых в Петербург.
Устанавливая точнее время приезда Бобыревых, исследователь обозначает несколько деталей. Вот через два месяца после приезда в Петербург Софья Александровна возвращается домой уже в теплом салопе и в теплых башмаках (III акт). Князь Тараканов предлагает устроить для нее загородное катание на тройках, т.е. события происходят зимой. Поэтому Щедрин, всегда точный в деталях, заменяет в одной ремарке III д. фуражку шапкой, т.е. летний головной убор – теплым, зимним [л. 13-об].
«Значит, Бобыревы приехали в столицу осенью за два месяца до зимы, а не весной или летом, – пишет Лившиц. – Если это было осенью 1861 г., то как же во втором акте Ольга Дмитриевна могла бы сетовать на «нынешнюю молодежь»»: «А вы не можете совершить даже одного подвига: не можете достать билета в «Дочь фараона»? Во-первых, прошел только месяц, и, значит, этот балет еще не шел (премьера состоялась 18 января 1862 г.), Во-вторых, в сезон 1861 – 1862 гг. «Дочь фараона» не пользовалась успехом и достать ложу вовсе не было бы «подвигом». Клаверов, еще не зная об этом желании Мелипольской, но стремясь покорить Софью своей внимательностью, привозит ей билеты именно на «Дочь фараона». Он не затрудняется в выборе – это самый модный спектакль» [Лившиц 1956].
Таким образом, зимой 1862–1863 гг., когда новый балет, благодаря Петипа, имеет неслыханный успех, когда театр переполнен, ложа на «Дочь фараона» – предмет мечтаний провинциальных дам и объект для «подвига» их поклонников. Годом раньше или годом позже не могло быть столько разговоров вокруг билетов на этот балет. Поступок Клаверова, доставшего ложу на «Дочь фараона», не расценивался бы как особая любезность. «Легкий анахронизм» (упоминание «Дочери фараона») оказывается удивительно уместным в предлагаемых пьесой обстоятельствах. Он не противоречит поступкам героев, а, наоборот, объясняет их, делает правдоподобными.
«Дочь фараона» строго отграничивает время действия пьесы: не ранее 1862 г. «Студентки», которых упоминают действующие лица пьесы, не позволяют отнести события ко времени позже 1863 г. Такая датировка событий пьесы подтверждается и целям рядом других исторических реалий, и особенностями поведения героев.
Для подкрепления своей точки зрения Л. Я. Лившиц предпринял попытку расшифровки еще одной детали: «Геркулес у ног Омфалы»; У Фельтена в окне прелестнейший эстамп на этот сюжет выставлен» [Щедрин 1933, 383].
Исследователь установил, что в Петербурге, на Невском, в 60-е гг. был крупнейший магазин картин и эстампов Фельтена (он существовал до 1917 г.). Каталоги, как и эстамп 60-х гг. на этот популярный мифологический сюжет, к сожалению, не сохранились. Но некоторые косвенные данные позволили Л. Я. Лившицу сделать предположение, что эстамп появился в Петербурге именно в 1862–1863 гг. Фельтен торговал исключительно завозной, иностранной продукцией. В словаре Лярусса указываются только три произведения иконографии на тему «Геркулес у ног Омфалы». Очевидно, только эти три приобрели известность в XIX веке. Три скульптуры «Геркулес у ног Омфалы» были в 1859 г. выставлены в парижском Салоне: работы Кранка (Cransk), Эдо (Eudes), Вотье-Галя (Vauthie-Galle). Одна из них, статуя Кранка, вероятно, была наиболее популярна, ибо в 1863 г. ее приобрели для Лувра, и, таким образом, она сразу получила широкую известность. Возможно, именно с этой скульптуры, в связи с приобретением ее для Лувра, была сделана гравюра, а затем и эстамп, которым, как модной новинкой, и торговал Фельтен.
Говоря о времени действия в «Тенях», Л. Я Лившиц обращает внимание на использование сатириком особой лексики, выработанной демократическими писателями, – аспект, совершенно не изученный в связи с этой драматической сатирой.
Как известно, в ту эпоху ряд общеупотребительных слов и выражений приобретал специфическую окраску, сразу вызывавшую в сознании читателя определенные исторические и политические ассоциации. Так, например, после романа «Что делать?» не надо было никому объяснять термин «новые люди» и др.
В «Тенях» много таких «окон в историю»: слов, выражений, оборотов языка шестидесятников, которые внешне совпадают с общеупотребительными, а на самом деле имеют особенный «второй» смысл, важный исторический и политический подтекст.
Так, например, Клаверов привык упоминать , о том, что его карьера видного тридцатилетнего генерала, человека «молодого поколения», началась «года три назад» [Там же, 373]. Но он с горечью признает, что «года три тому назад не понял бы», как какие-то «мальчишки» посмели бы предъявлять ему свои требования [Там же]. А вот теперь – приходится с ними считаться. «Три года тому назад» – так определял Клаверов в черновой рукописи время, когда он, благодаря даме вольного обращения Кларе, вышел «в люди» [Черновой вариант... л. 5] и даже увлекся «идеею просвещенной и добродетельной демократии».
Что это за «летоисчисление»? Когда Клаверовы «либеральничали, отрицали» и «именем отрицания ворвались в святилище старчества «Что это теперь, через три года, за время, когда Клаверовы боятся: «мы должны будем расчистить ряды свои» в пользу более радикальных деятелей, тех самых, которых года три тому назад и всерьез бы никто не взял?» – спрашивает исследователь [Лившиц 1956].
Ранее исследователи полагали, что эти «года три тому назад» могут относиться к 1855 или к 1856 году, и, следовательно, действие пьесы относится к 1859–1860 гг. Л. Я Лившиц доказал, что это не так.
В 1858–1859 гг., в связи с необходимостью подготовки реформ произошли некоторые изменения в государственном аппарате. Именно тогда в это «святилище старчества» и «ворвались» именем отрицания крепостного права «люди молодого поколения», люди милютинского типа, с реформаторскими идеями «просвещенной и добродетельной бюрократии». В документации, художественной литературе, переписке современников часто встречается упоминание 1858 года как начала «нового времени».
«Года три тому назад» – не просто личная памятная дата Клаверова. Это 1858–1859 гг., известные всем. Но тогда и действие «Теней» приурочивается через «три года» – ко времени после отмены крепостного права.
Что речь в пьесе идет именно о событиях не ранее второй половины 1862 г., подтверждается многими деталями. Л. Я Лившиц обращает внимание и на Бирюкхановское заявление, что «мы накануне революции», и на высказывание «старца» Тараканова о необходимости «каждый день быть в одном обществе с зажигателями». Употребление этого слова, близкого по звучанию к «поджигателям», тому наименованию, которое получили демократы после петербургских пожаров 1862 г., сразу ассоциировалось с известными событиями, связывало действие в драматический сатире с определенным временем, определенным годом.
Таким же образом Л. Я. Лившиц «расшифровывает» и упоминание об «азбуках» – разработку общедоступной грамоты в 1862 г., понятия «эмансипация» и «оброк», также приобретавшие особый смысл именно в пореформенное время.
Сопоставление многочисленных данных позволило исследователю точно датировать время действия «Теней» 1862 годом, то есть первым годом после реформы, когда обозначилось размежевание демократов и либералов, их убеждений, позиций, целей, образа мышления и характера социального поведения. Размежевание, которое стало безусловно очевидным в 1865 году, когда «Тени» были написаны.
Это обстоятельство оказалось первостепенным, во многом определяющим для понимания замысла, идейной направленности, содержания драматической сатиры Щедрина.
Монографическое исследование Л. Я. Лившица о «Тенях», об одном из разделов которой говорилось, по сей день не потеряло своей новизны и актуальности [Туниманов 1991, 27,28]. Рассмотренные в ней аспекты – своеобразие образа жизненных фактов, образы «государственных людей», смысл «третьего пути», «политика и этика», «характер и история», «сюжет, композиция, жанр», «речь героев и речь автора» и мн. др., – позволили дать целостный идейно-художественный анализ произведения, представить широкую картину литературной и общественно-политической жизни России, дать ответы практически на все спорные проблемы, поставленные этим произведением, по-новому оценить вклад Щедрина в историю русской драматургии. методика, использованная исследователем, оказалась универсальной, и может быть применена как для изучения творчества Щедрина, так и драматургических произведений в целом.
ЛИТЕРАТУРА
1. «Обсуждение постановки М. Е. Салтыкова-Щедрина «Тени» в Новом театре» // Стенографический отчет сектора театроведения Государственного научно-исследовательского института театра и музыки. – Л., 19 февраля 1953 г., а также «Тени». Спектакль Ленинградского государственного театра им. Ленсовета. – М., 1954.
2. См., напр., Лившиц Л. Я. Закончены ли «Тени» М. Е. Салтыкова-Щедрина? // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. - 1960. - №4. - С. 142-145.
3. Лившиц Л. Я. Драматическая сатира М. Е. Салтыкова-Щедрина «Тени»: Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. – Харьков, 1956.
4. Черновой автограф драматической сатиры М. Е. Салтыкова-Щедрина «Тени» // РО ИРЛИ РАН (Пушкинский дом). – Ф. 366. – Оп. 1. – №139.
5. Щедрин Н. (М. Е. Салтыков). Драматическая сатира «Тени» // Полн. собр. соч.: В 20-ти тт. / Под ред. В. Кирпотина, П. Лебедева-Полянского и др. – М., 1933–1941. – Т. 4.
6. Туниманов В. А. Драматургия М. Е. Салтыкова-Щедрина // Салтыков-Щедрин М. Е, Комедии и драматическая сатира. – Л., 1991.
