Д.К. Губанова
Поэтика отсутствия в романе Жоржа Перека «Исчезание»:
оценка русской критики
В Европе одним из самых ярких писателей ХХ в. считают Жоржа Перека, который подобно Прусту, Джойсу или Кафке, перевернул наши представления о литературе. Во Франции его ставят в один ряд с Рабле, Флобером и Прустом, но считают писателем «нетипичным», плохо поддающимся классификации и потому нуждающимся в комментарии. По количеству работ, посвященных творчеству Перека, он занимает значимое место среди французских писателей ХХ в.
Однако в России и Украине Перек остается писателем, известным узкому кругу специалистов: Н. Елисеев, Б. Дубин и В. Кислов являются единственными исследователями романа Ж. Перека «Исчезание» (La Disparition, 1968). Роман подчиняется строгому правилу липограммы, т.е. формальному буквенному ограничению, заключающемуся в отсутствии одной или нескольких букв в тексте. Липограмма – это игра автора с читателем, автора с алфавитом как системой языковых знаков. Сценой же является само художественное пространство текста, его языковая ткань. Перек – смелый экспериментатор, активный член УЛИПО – изымает самую употребительную букву французского языка – «е». Роман написан настолько мастерски, что некоторые критики, превознося его достоинства, не заметили в нем ничего необычного!
Существует 2 варианта перевода романа на русский язык: Асташонка-Жгировского (буквальный) и Кислова, который соблюдает липограмматический закон, довлеющий тексту оригинала. Кислов, желая сохранить колорит перековского текста, «пересказывает» роман, не используя наиболее частотную русскую букву – «о»: «Дискриминирующее правило липограммы, возведенное в основополагающий принцип, «само» порождает текст». Благодаря этому жёсткому ограничению раскрывается потенциал языка. Метафора исчезновения знака, имени, персонажей скрывает разрыв речи, провал в памяти, необратимость утраты, которые всю жизнь сопровождали автора-творца. В детстве Перек потерял своих родителей (польских евреев-эмигрантов) и лишился фамилии: в документах она была записана в польской транскрипции – Perec (П?рец), а читали ее по-французски – Пёр?к, потому Жоржу постоянно приходилось называть себя несуществующим именем.
Отсутствие буквы в романе заставляет читателя «спотыкаться» при каждом слове, вынуждая ежесекундно вспоминать о наличии отсутствия. Утрата становится основной темой, двигателем сюжета. Отсутствие проходит сквозным мотивом на микроуровне мельчайшей лексической единицы, превращаясь в способ письма, предопределяя читательское восприятие.
