В.В. Юхт
кандидат филологических наук

Блоковский подтекст в поэзии Льва Лосева
(на материале сборника «Тайный советник»)

Для Льва Лосева Блок – один из наиболее значимых русских поэтов. Свидетельство тому – ряд иронических автохарактеристик: «он маринист, он велимировед, / бродскист в очках и с реденькой бородкой, / он осиполог с сиплой глоткой, <…> Он аннофил, он александроман…» («Левлосев»). Последнее определение допускает разные интерпретации. Если «велимировед» и «осиполог» однозначно отсылают, соответственно, к Хлебникову и Мандельштаму, то имя Александр принадлежит не только Блоку, но и Пушкину, не говоря уже о многих поэтах второго эшелона (Бестужев-Марлинский, Одоевский, Полежаев и др.). То, что за определением «александроман» стоит именно Блок, доказывается обширным блоковским подтекстом, который в сборнике «Тайный советник» (1987) варьируется от прямых цитат, выделенных графически, до едва уловимых аллюзий и намеков. А стихотворение «Полемика» построено как прямое возражение хрестоматийным строкам из «Возмездия» («Сотри случайные черты - / И ты увидишь: мир прекрасен»): «Нет, лишь случайные черты / прекрасны в этом страшном мире…». Как видим, для Лосева актуален прежде всего Блок третьего тома, Блок «страшного мира». Возможно потому, что мир, в котором поэту, родившемуся в 1937 г., суждено было начинать сознательную жизнь, по всем стандартам был страшным.

В послевоенный период советского тоталитаризма наследие Блока воспринималось как метонимическая замена «серебряного века» русской поэзии в целом (ведь его основные фигуры – от Мережковского и Гиппиус до Гумилева – оставались под запретом): «Что делать – дурная эпоха, <…> всех помнишь, а вслух только Блока / и то с отрицаньем родства». Стихотворение, из которого взяты эти строки, названо блоковской цитатой «сожжено и раздвинуто»; текст-источник – стихотворение Блока «В ресторане». Там же, в ресторане, и завершается путь лосевского героя – поэта, вышедшего из издательства с гонораром за опубликованный сборник. Столь часто варьируемая в поэзии Блока демоническая ситуация предстает у Лосева в травестийно-сниженном виде, но значимость самого факта культурной преемственности под сомнение не ставится:

Автобус! машина «победа»!
прошу, не давите поэта,
не смотрит он по сторонам.
В нем связь между нами и Блоком,
в ледащем, слегка кривобоком,
бредущем в плохой ресторан.

Блок – олицетворение абсолютного искусства, но в стихах Лосева ему предназначена еще более значительная роль. Обратимся к сюжету стихотворения «Печка». Когда старая печь была разрушена, в ее основании нашлась монета, положенная печником «на счастье». Орел дореволюционной монеты запечатлел, естественно, двуглавого царского орла:

Орел глядит на Запад и Восток.
Орлиный зрак пустынен и жесток.
Там поднимается проклятьем заклейменный.
Там занимается закат лимонный.
Посередине Александр Блок.

Здесь Блок становится символом уже не только поэзии «серебряного века», но всей предреволюционной эпохи. В такой трактовке образа великого поэта ощутимо влияние «блоковских» стихов Ахматовой («трагический тенор эпохи») и Пастернака («Ветер»).