Содержание материала


Э. Г. Шестакова

кандидат филологических наук, доцент

Донецкий национальный университет

 

«Приключение юмора»: соотношение смысла и нонсенса в работе Ж. Делёза «Логика смысла»

 

Основная проблема работы Ж. Делёза – соотношение смысла и нонсенса. Причем последний рассматривается не столько как противоположность смыслу, одна из его иноформ, сколько как самостоятельная сфера реализации сущностных оснований бытия. Соотношение между смыслом и нонсенсом сложны, многозначны и осуществляются как «бесконечное переплетение» различных значений и уровней. 

Один из частных случаев – проявления и взаимоотношения сатирического, иронического, юмористического. При этом важны контексты, реализующие их сущность. Так, с одной стороны, Ж. Делёз вводит их в классический контекст: историческая изменяемость и преемственность различных фигур, например, иронии; возвышенное, непристойное, комическое; соразмерность бытия и индивида; Я, Бог, мир, реальность; cotio, субъект, личность, игра. С другой стороны, значим и неклассический контекст, основанный во многом на идее Башляра об эпистемологическом препятствии и историческом разрыве. При этом качественное своеобразие различных самостоятельных историко-смысловых форм сатирического, иронического, юмористическою Ж. Делёз представляет через введение понятий измерение и различение. Они предполагают принципиальное разграничение качественно различной реализации явления. В основании измерения и различения лежит представление о неоднородности языка. Ж. Делёз выделяет досократический, платоновский, идеалистический, физический, маниакальный язык и язык шизофрении. 

Сатирическое и юмористическое – взаимоисключающие явления – реализуют классическое представление о смысле, когда в единую линию выстраиваются Сократ, Платон, стоики, Руссо, Кант, Кьеркегор. Юмористическое реализует неклассическое представление, когда «смысл и нонсенс покончили со своим динамическим противостоянием и вошли в соприсутствие». Именно с этой точки зрения, в одно измерение попадают мудрецы-стоики и мудрецы Дзена, а юмор является «соразмерностью смысла и нонсенса» в их онтологическом значении.

 

Го Шичан

Харьковский национальный педагогический университет им. Г. С. Сковороды
Научный руководитель проф. А. С. Силаев

 

Литературно-философские эссе К. Д. Бальмонта 

Перу К.Бальмонта принадлежит несколько работ особого жанра, который мы бы определили как литературно-философские эссе.
Среди них «Ветер», «Огненные лепестки», «К молодым поэтам»,
«Горячий цветок», «Золотая птица» и др. – произведения разных
жанров, вошедшие в книгу «Где мой дом» (1920 – 1923), а также
очерки «Мысль о творчестве» (1920), «Мысль о творчестве. Тургенев» (1921), «Закон океана» (1924), «Синее море» (1924) и др. В них большой поэт и мыслитель затрагивает специфические вопросы о единых закономерностях природы и художественного творчества.

 «Природа имеет инстинкт Искусства, поэтому пустая болтовня,
когда желают различать Природу и Искусство» – эти слова Новалиса, процитированные Бальмонтом в очерке «Мысль о творчестве», точнее всего характеризуют мысли последнего о внутреннем единстве законов Природы-творца и законов художественного творчества, в чем мы находим немало созвучий с некоторыми законами китайской классической поэтики.

 

Т. Н. Щекина

Харьковский национальный педагогический университет им. Г. С. Сковороды
Научный руководитель проф. И. И. Доценко
 

Драматургия Е. П. Ростопчиной 

Е. П. Ростопчина, обратившаяся к драматургии в конце 1840-х – начале 1850-х годов, когда она была уже известным поэтом и прозаиком, создала более десятка оригинальных драматических произведений («Ни тот, ни другой», «Нелюдимка», «Одаренная», «Возврат Чацкого в Москву...» и др.). В них развиваются темы и мотивы, ставшие доминантными в лирике и прозе писательницы. 

На художественные особенности драм Ростопчиной значительное влияние оказало параллельное существование в русском театре этого времени романтических и реалистических тенденций. Будучи уже сформировавшимся литератором, чье творческое становление пришлось на эпоху расцвета романтизма, Ростопчина сохранила верность романтическим принципам в создании образной системы, сюжетно-композиционной, пространственно-временной, предметной организации произведений. Тем не менее, в ее пьесах ощутимо влияние раннего творчества А. Н. Островского, И.С.Тургенева, а также «натуральной школы», проявившееся в углубленном психологизме, нраво- и бытописании, стремлении воссоздать уклад жизни представителей различных социальных слоев, что говорит о попытке Ростопчиной выйти за рамки традиционной романтической поэтики.

 

В.В. Юхт

кандидат филологических наук, доцент

Харьковский национальный педагогический университет          им. Г. С. Сковороды
Жанрово-тематическое своеобразие 
«Большой книги интервью» Иосифа Бродского
 

«Большая книга интервью» (М.: Захаров, 2000) объединяет 58 интервью, данных И. Бродским на протяжении 23-х лет: с 1972 г. по 995 г. Предлагаемый составителем книги В. Полухиной корпус текстов составляет лишь треть всех диалогов поэта, однако и на их снове можно составить адекватное представление об эстетических ринципах и пристрастиях Нобелевского лауреата. Подобные издания помогают, если воспользоваться расхожим клише, заглянуть в творческую лабораторию поэта. Но культурологический (точнее культуртрегерский) пафос книги делает ее незаменимым пособием для всех, кто серьезно интересуется русской поэзией, литературой XX века и мировой культурой. Бродский осознает себя поэтом-классиком, хранителем традиции и принципа иерархичности. Он ни на миг не забывает о точке отсчета: если брать авторучку в правую руку, левая должна покоиться на Библии или Гомере. Библия и классическая античность, Гильгамеш и Бхагаватгита – это и исходные точки, и точки опоры. С ними сверяется все созданное в последующие столетия, а особенно – в наши дни. Отсюда обилие иерархических списков: Бродский перечисляет важнейших авторов не только русской, но и американской, английской, испанской, итальянской, польской, чешской поэзии (лишь к французским поэтам XX века он остается равнодушным). В русской же поэзии наиболее дорогими именами оказываются Баратынский, Цветаева, Ахматова Мандельштам. Представляют интерес и «отрицательные реестры» – перечни тех авторов, к которым Бродский относится холодно и/или неприязненно (Тютчев, Некрасов, Блок). Стоит отметить и значимое отсутствие некоторых достаточно популярных имен (А. Фет, Вяч. Иванов, И. Анненский, Ф. Сологуб, М. Волошин, С. Есенин).

 

Please publish modules in offcanvas position.

Наш сайт валидный CSS . Наш сайт валидный XHTML 1.0 Transitional